Инженер-астроном — об инопланетном ИГИЛе и дорогих игрушках ученых

09:01, 14 декабря 2015

Портал 66.ru побеседовал с ведущим инженером Коуровской астрономической обсерватории Вадимом Крушинским

Вадим Крушинский рассказал журналистам о зарплатах российских ученых и жизни на Марсе. Фото: Сергей Логинов, портал 66.ru

Мало кто из нас в жизни знаком с астрономом, человеком, изучающим космос и звезды. Мало кому так повезло, потому что самих астрономов мало. Их гораздо меньше, чем математиков, физиков и филологов, ведь астрономия преподается только в десяти вузах страны, а тех, кто после обучения остается в науке, можно вообще пересчитать по пальцам.

Вадим Крушинский — астроном, ведущий инженер Коуровской астрономической обсерватории Уральского федерального университета. У него куда больше забот, чем просто любоваться небом. Тем более что за небом уже давно наблюдают телескопы-роботы с электронными глазами.

О практической бессмысленности астрономии и дорогих игрушках ученых

Мы изучаем то, что может никогда не принести пользу человечеству и уж тем более конкретным людям. Я люблю рассказывать историю про одного монаха, который сидел на заднем дворе своего монастыря: звали его Мендель, и выращивал он там горох, по-моему. Выращивал он эти горошинки и смотрел на цветы на растениях. В то время, это была где-то примерно середина XIX века, все думали: «Боже, какой ерундой занимается этот чудила». Тем не менее этот чудила придумал науку генетику. А начиналось все с совершенно бесполезного занятия. Так же и с астрономией.

Я создаю для Коуровской обсерватории новые приборы, которые позволяют мне удовлетворять мои амбиции за государственный счет. Эти приборы позволяют астрономам узнать о звездах, о туманностях, об астероидах. О том, что там, выше нас, что находится за границей атмосферы. Мы можем измерять их скорости, мы можем измерять распределение энергии в спектре. Мы можем узнать их массу, их физические характеристики, не притрагиваясь к этим предметам.

Обсерватория Уральского федерального университета имеет самое современное оборудование в России. Более того — наши разработки уже начинают пользоваться популярностью у наших коллег по стране. Они проявляют к нам интерес именно как к разработчикам оборудования. Месяц назад я побывал на Кавказе на конференции, где познакомился с учеными из других стран. Они попросили пронаблюдать для них кометы, потому что у них самих необходимого оборудования нет. Теперь не сильно напрягаясь и потратив немного времени на получение и обработку данных, мы входим в состав международного научного коллектива. Наш опыт становится востребованным.

Самый дорогой прибор для наблюдений, который стоит в Коуровской обсерватории, стоит 800 тысяч евро, но по мировым меркам это копейки. Тот же телескоп имени Хаббла, который летает на орбите, стоит около 6 млрд долларов. И он тоже не входит в число самых дорогих приборов. Хотя игрушки астрономов на каждый доллар, вложенный в них, дают более заметный результат, чем тот же адронный коллайдер.

Урал — не лучшее место для наблюдений за космосом. Каждый день Земля пересекает хотя бы один метеорный поток, которых уже известно несколько сотен. Но жителям Екатеринбурга увидеть их — исключительно везение. Мало того, что большинство ночей на Урале облачные, так еще и в городе небо светлое. Метеоры сами по себе достаточно слабенькие, а яркие их представители летают редко. Живите вы чуть-чуть в сторонке, на Алтае например, то было бы проще: вышел на улицу, посмотрел на небо, увидел метеор. И так каждый день.

Чаще всего, яркие кометы, которые вы можете увидеть, возникают неожиданно. Есть несколько типов комет: одни вблизи Солнца вращаются и периодически возвращаются к нам, пролетают, видно их хвосты. Мы про них все знаем, знаем, когда они к нам вернутся, и мы их увидим. Но есть кометы, находящиеся далеко на задворках солнечной системы. Мы их открываем где-нибудь в районе Юпитера маленькими пятнышками. Потом выясняем, что она будет большая яркая и когда к нам прилетит.

Одна из самых больших проблем сейчас — космический мусор. С каждым годом давка на орбите все больше и больше. Уже были случаи, когда после столкновения, аппараты разрушались. Как проблему эту решать? По-разному. Одни предлагают запускать специальные спутники-пылесосы. Другие считают, что атмосферу спасут спутники с лазерной пушкой.

От астрономов польза не такая заметная, но сейчас она есть у каждого в кармане. Я имею в виду цифровые камеры. Изобрели их не астрономы, но именно мы вывели их на тот уровень, который позволяет их встраивать куда угодно. Мы были основными потребителями этого только что появившегося прибора. В какой-то степени астрономы вместе с инженерами подарили вам GPS, ГЛОНАСС и прочее, прочее, прочее, то есть сделали вашу жизнь интересней. По крайней мере безопасней чуть-чуть.

Космос меня заинтересовал еще в детстве, когда мне в руки попал «Энциклопедический словарь юного астронома». Это были далекие суровые 80-е, когда хорошие книжки были редкостью. В общем, суровая советская действительность. Там я увидел, как сделать телескоп из очков. В те годы я носил очки. Я тут же разобрал все свои очки, сделал из них телескоп и увидел какие-то там горы на Луне. Я подумал: «О, прикольно». И потом так вот постепенно, начиная с этой точки, я построил еще один телескоп, чуть больше. Тогда все и началось, хотя были мысли податься в журналистику или изучать дельфинов.

Многие астрономы уже давно не наблюдают за космосом. Они берут готовые данные и изучают их, и этой работы хватит до конца жизни. Но так делают далеко не все. Например, мы видим взрыв сверхновой, наблюдаем за событиями, которые происходят далеко-далеко. Повторить это на Земле не просто невозможно, а еще и небезопасно. То есть мы не можем здесь, на Земле, взорвать сверхновую — мы умрем. Но мы можем посмотреть, что происходит там, далеко, отдать эту информацию физикам, вместе с ними промоделировать эти процессы. И в итоге выйти на уровень микромира: то есть на уровень квантовой физики, ядерной физики. Это позволяет более подробно узнать, что находится на этом микроуровне. В свою очередь это уже можно использовать здесь, на Земле.

Об инопланетном разуме и жизни на Марсе

Полеты за пределы земной орбиты — не прорыв в науке. Это прорыв в технологиях. Для начала нужно разработать технологию перелета с людьми, чтобы люди не умерли от космической радиации и прочих неприятностей. Но если это сделают, долетят до Марса, значит у нас открыт путь как минимум на Луну. Пока же наша цивилизация идет по пути отправки на Марс роботов, а не людей, потому что это дешевле, надежнее, проще и безопаснее.

Луна для человечества гораздо интересней, чем Марс. Судя по всему, на Луне есть запасы вещества, которое называется гелий-3 (его считают потенциально безграничным источником дешевой энергии, — прим. ред.). Это не такая экзотика, как «Лёд-9», но тоже хорошо. Термоядерные реакторы на этом гелии-3, вполне возможно, могут стать лекарством от нефтяной зависимости.

На Марсе, скорее всего, жизни нет. Экспедиция туда была бы для меня, как астронома, не очень интересна, так как с Марса мы увидим то же самое, что с Земли. Потому что по космическим меркам до него два шага шагнуть. Я бы слетал на Марс, но при некоторых условиях: душ по первому требованию… Ну, собственно, на этом можно закончить разговор.

Для ученых сейчас стоит мегазадача — объяснить ускоренное расширение Вселенной: образование темной энергии и темной материи. Это суперзадачи ближайших лет, которые могут перевернуть вообще всю современную теоретическую физику.

Еще одна сверхзадача — обнаружение какой-нибудь жизни на других планетах. Любых следов жизни на любых далеких планетах за пределами Земли, которые тоже могут изменить наши представления о нашем появлении на Земле и т.д. И, возможно, даже выход на какие-то если не контакты с инопланетянами, то хотя бы само доказательство того, что мы не одиноки во Вселенной.

Существование инопланетян — большая загадка. За то время, сколько существует наша Вселенная (13.8 млрд лет), многие цивилизации могли развиться до такого уровня, чтобы научиться летать между звездами, передвигать эти звезды, каким-то образом подавать сигналы. То есть как-то их деятельность должна достичь такого уровня, что мы должны их заметить, но мы ничего не видим. Это говорит о чем? Либо мы действительно уникальны в нашей Вселенной, во что верится с трудом. Либо у всех этих цивилизаций наступил некий кризис, то есть они росли, росли, росли — и после примерно 8-го iPhone им стало это неинтересно. Или вдруг они взорвали ядерную бомбу, или у них наступил глобальный ИГИЛ… Вселенная своим молчанием намекает нам — ребята, будьте аккуратнее.

О мифических зарплатах ученых и отсталости российской науки

Астрономов очень мало. Человек, когда заканчивает школу, идет куда-то учиться. Ему папа с мамой говорят: «Не ходи заниматься фундаментальной наукой». Ну, во-первых, естественно, потому что там мало платят. Это первый миф. На самом деле в науке сейчас почти нормальные зарплаты. Во-вторых, это сложно. Физика и химия в школе обычно самые сложные предметы для среднего ученика. Всё остальное можно сдать еще как-то. То есть это еще один фильтр, еще меньше народу. Вот они пришли на кафедру астрономии, начинают учиться. В университете программа обучения построена так, что по астрономии может быть одна-две лекции в неделю, все остальное — это физика, химия, физкультура, философия и прочее. Студент думает: «Боже мой, какая скукотища!» То есть люди приходят сюда — и выясняется, что собственно астрономии-то и нету. В итоге эта многоступенчатая система фильтрации оставляет раз в год одного хорошего студента, который остается в науке.

Российская наука, будем честными, отсталая. Она сильно отстает как в развитии инструментов, у нас мало мегамощных инструментов вроде многометровых телескопов, так и в кадровом отношении — многие уехали и продолжают уезжать.

Есть и еще одна большая проблема — отсутствие ученых в возрасте между 30 и 50. Это связано с тем, что в 90–2000-е в науку никто не шел. Есть очень старые советские ученые, большая часть которых сидит в той далекой, дремучей науке середины XX века, построенной еще по советским принципам. Тогда была советская наука — и мировая наука, и они не так часто пересекались. Есть, конечно, и такие, кто сохранил прежний пыл и сейчас готов учиться чему-то новому. Но первых — больше.

Скорее всего, с моими знаниями меня бы взяли на работу в любую обсерваторию мира, но мне лень куда-то ехать. Ну и плюс я уже не очень молод. То есть в мои почти сорок лет ехать туда, чего-то там добиваться — можно, но смысла в этом никакого нет. Оставаясь здесь, я, конечно, не достигаю каких-то высот, но я начинаю подталкивать всю науку российскую целиком туда, к этим высотам.

Почему быть астрономом интересно. На первый взгляд работа вроде бы ничем не отличается от работы менеджера: кофе, в офис, ланч, домой спать. Те же совещания с коллегами, обсуждения и монитор перед глазами. С другой стороны, круг задач, которые можно решать очень широк. Вы самостоятельно планируете свою деятельность, сами определяете темы своей работы. Может и не полностью, но в очень значительной степени. Устали от одной задачи, хорошо, сегодня отвлечемся и напишем недлинную программку для обработки данных, о которой давно думали. Ну и бесплатные колпаки со звездами для всех сотрудников! Только ради них стоит быть астрономом!

У науки нет границ. Можно конечно разделить науку на национальную и всю остальную — но это тупиковый путь развития. Причем именно для национальной науки, мировая наука не пострадает. Пока вся страна обсуждает санкции и антисанкции ученые нормально контактируют с зарубежными коллегами. Какой-либо напряженности не возникло, надеюсь и не возникнет. Мы живем в идеальном мире без границ.

Материал портала 66.ru