Ученые определили вовлеченность учащихся в буллинг и кибербуллинг

10:25, 17 марта 2022

Результаты помогут взрослым правильно реагировать на случаи школьной травли и предотвращать их

Исследование буллинга и кибербуллинга среди школьников проводится под руководством Владимира Назарова. Фото: Владимир Петров.

Испытывая одиночество и сильный страх, жертвы школьного буллинга и кибербуллинга в большинстве случаев не предпринимают никаких усилий, чтобы выйти из дискомфортной и опасной ситуации. Таков один из выводов, к которым пришли ученые Уральского федерального университета по итогам анкетирования учащихся Свердловской области. Полученные результаты, указывают в УрФУ, помогут родителям и педагогам грамотно реагировать на эпизоды травли в школе и интернете и предотвращать их. Статью с описанием исследований и их результатов ученые опубликовали в журнале «Образование и наука».

Исследователи проанкетировали более 1760 учеников 1–11-х классов школ, а также учащихся средних специальных учебных заведений Екатеринбурга и Свердловской области. Опрос проводился в 2021 году, в конце учебного года. Учащимся предлагали самостоятельно определять, чувствовали ли они себя жертвами, зачинщиками, инициирующими и координирующими травлю, подстрекателями, рядовыми участниками и свидетелями буллинга и кибербуллинга.

По результатам анкетирования ученые выявили, что уровень вовлеченности учащихся в кибербуллинг ниже вовлеченности в школьный буллинг.

«Таким образом, можно считать преувеличенным мнение о том, что анонимность интернет-коммуникаций и/или отсутствие физического контакта и, соответственно, ощущение безнаказанности, возникающее у агрессора, представляют особую психологическую угрозу», — комментирует Владимир Назаров, профессор кафедры организации работы с молодежью УрФУ, руководитель исследовательской группы.

Опрос также показал, что в случаях буллинга наиболее многочисленные группы составляют свидетели, жертвы и преследователи. Свидетели и жертвы буллинга чаще, чем преследователи, выступают в тех же ролях и в случаях кибербуллинга. В Сети преследователи представлены в ролях как подстрекателя, так и непосредственного агрессора. Наименее выражена роль рядового участника — того, кто действует по чужой указке, не занимая лидерской позиции в процессе травли.

Чувство острой неприязни и желание причинить вред, задеть, унизить преследовало более 75% зачинщиков буллинга (правда, акцентируют исследователи, далеко не всегда эти эмоции влекут за собой реальное причинение вреда). Более 65% жертв буллинга чувствовали себя непонятыми, отвергнутыми, одинокими, около 40% боялись идти в школу, порядка трети испытывали сильный страх столкнуться с одноклассниками. Столкнувшись с проявлениями школьного буллинга и кибербуллинга, жертвы в лучшем случае обращались за помощью к родителям и педагогам или к администраторам социальной сети, но в большинстве случаев не предпринимали ничего.

Если говорить о формах буллинга, то наиболее распространенные из них — словесные издевательства (80% случаев, отмеченных жертвами) и причинение вреда жертве и/или ее вещам (около 70%). Зачинщики кибербуллинга, по их собственным признаниям, чаще всего прибегают к созданию или использованию фейкового аккаунта, через который посылают жертве оскорбления и угрозы, к намеренному игнорированию жертвы в чатах класса и его сообществах в соцсетях.

Новизна исследований, проведенных учеными УрФУ, во-первых, в том, что они охватили именно внутришкольный кибербуллинг, тогда как авторы других работ, посвященных той же проблеме, не разделяют явления внутришкольного и внешкольного кибербуллинга. Хотя они имеют принципиальные различия. Преследователи во внутришкольном кибербуллинге переносят в интернет отношения, сложившиеся в образовательном коллективе и, следовательно, известны жертве. В интернет-пространстве и агрессор, и жертва могут действовать анонимно, причем порой жертва переходит к роли агрессора. Вместе с тем нельзя утверждать, что жертва школьного буллинга, как правило, компенсирует полученные травмы, стремясь стать агрессором в кибербуллинге.

Во-вторых, авторы впервые разделили роль преследователя на отдельные роли зачинщика и рядового участника в ситуации буллинга и агрессора, подстрекателя и рядового участника в ситуации кибербуллинга. Такой подход дал возможность получить более подробные и качественные данные.

«В формировании опросника и оценке полученных результатов мы руководствовались гуманистической методологией, которая в изучении человека и человеческих отношений опирается на субъективную оценку опрашиваемых. При этом мы осознаем, что далеко не каждый респондент придерживается правды даже при анонимном анкетировании. Не все готовы признать себя жертвой травли, тем более зачинщиком, инициирующим и координирующим ее, и даже рядовым участником и свидетелем буллинга и кибербуллинга. Кроме того, свидетели могут просто не обращать внимания на то, что происходит в их классе», — отмечает Наталья Авербух, старший преподаватель учебно-научного центра «Информационная безопасность» УрФУ, участница исследований и соавтор статьи.

Это означает, что полученные результаты носят примерный характер и не могут быть использованы непосредственно для точной количественной оценки психологической ситуации в российской школе. Кроме того, картина буллинга и кибербуллинга в других регионах России, а также в других странах разнится. В то же время результаты исследований свидетельствуют об актуальности проблемы и создают систему ориентиров для будущих исследований, для разработки способов выявления инцидентов, связанных с буллингом и кибербуллингом, грамотного реагирования на них родителями и преподавателями, профилактики школьной травли.

Исследования проведены при содействии Института развития образования Свердловской области и при финансовой поддержке Российского фонда фундаментальных исследований (научный проект № 19-29-14176). Дальнейшие исследования будут направлены на изучение мотивации участия детей в буллинге и кибербуллинге и разработку методов защиты от травли.

Справка

Буллинг или травля — это агрессивные действия со стороны одного или нескольких лиц в отношении другого члена коллектива, которые объект агрессии остро переживает, но на которые по разным причинам не может ответить.

Формы буллинга разнообразны: побои, порча личных вещей жертвы, отъем денег, угрозы, оскорбления, клички, насмешки, намеки, распространение слухов и сплетен, избегание, сексуально окрашенные комментарии и жесты и т. д.

Травля отрицательно влияет на всех участников: виктимизирует жертву, в крайних случаях доводя ее до синдрома выученной беспомощности, приучает преследователя к деструктивным способам решения социальных задач, создает негативную атмосферу в учебном заведении. Буллинг является причиной тревожности, нервозности, депрессии, апатии, головной боли, бессонницы, ночных кошмаров, он чреват серьезными психологическими травмами и проблемами в личностном развитии, а в ряде случаев может привести к фатальным последствиям, таким как попытки суицида и осуществленные суициды.

С развитием технологий онлайн-общения ученики переносят травлю в интернет-пространство, тем самым превращая ее в круглосуточное явление. Разные исследования показывают, что кибербуллингу подвергаются более 70% учеников.

Площадками для кибербуллинга являются различные интернет-платформы: блог-платформы, социальные сети, видеохостинги. Распространенные формы кибербуллинга — оскорбительные и клеветнические сообщения и комментарии, публичное раскрытие личных и конфиденциальных данных, видеосъемка и размещение в Сети реальных сцен насилия, избиения, убийств. В целях распространения неприятной для жертвы информации создаются фейковые аккаунты, используются чужие взломанные аккаунты и копии аккаунта жертвы.

Опасность как буллинга, так и кибербуллинга в том, что они протекают скрыто от глаз взрослых. Со стороны ситуация может представляться благополучной, а конфликты школьников малозначительными, и это затрудняет противодействие. По этой же причине пока неизвестен истинный масштаб явления, хотя в целом ясно, что школьным буллингом и кибербуллингом «заражен» весь мир.